Kali писал(а): ↑04 июн 2023, 07:38
В нашем случае важно нечто другое — некоторые древние писатели
видят в Сабазии Диониса и считают его имя фракийским по происхождению. Они полагают, что у фракийцев Дионис почитался под именем Сабазия.
Вероятно, Сабазий как божество, уже известное грекам, проникает
в Элладу еще в V в. до н. э. и становится здесь почти тождественным Дионису. По мнению Ш. Пикара, Сабазий принял фрако-фригийский, точнее
фракийский облик Диониса и в V в. проник в Элладу из Фракии и Македонии. Он пишет, что «некоторые оргиастические черты культа Сабазия,
такие, как омофагия (употребление в пищу сырого мяса) и другие, имеют фрако-фригийское происхождение»
змея была, как известно, одновременно как священным, так и жертвенным животным этого бога. Следовательно, можно утверждать, что змея играла важную роль в культе Сабазия и его мистериях. Например, согласно Феофрасту, когда почитатели бога видели змею, они произносили его имя (Theophr; 16,4). Согласно Арнобию (V, 21) и Клименту Александрийскому (2,16), посвящение в мистерии Сабазия сопровождалось тем, что змею клали за пазуху посвящаемому. Затем ее закутывали в какую-то одежду, и это символизировало бракосочетание бога и его поклонников. Некоторые исследователи справедливо видят в этом сложный по своей основе ритуал, остатки народного поверия, согласно которому бог сначала приобретал облик змеи, а затем сочетался либо с другим божеством, либо со смертным
На многих руках, посвященных Сабазию, как и на вотиве из Градницы, попадаются ветки с листьями: они имеются на 11 экземплярах. Символика этого изображения окончательно не выяснена. Нам кажется, что они скорее всего связаны с культом Диониса, тем более что на некоторых памятниках такого рода встречается и тирс . Поэтому ветка и тирс на бронзовых руках Сабазия говорят о его синкретизме с Дионисом. То же можно сказать и о клевере, который, вероятно, был связан с культом Диониса как покровителя растительности. В науке давно поставлен вопрос о связах и синкретизме этих двух божеств. Компендиум точек зрения мы находим у Айзеле . Трудность решения этой проблемы заключается прежде всего в том, что до сих пор не установлена прародина Сабазия.
Вопрос о синкретизме Сабазия и Диониса был рассмотрен многімі учеными, которых привлек известные письменные источники, прежде всего одну речь Демосфена (De corona, 259), а также археологические материалы. цитируемая Страбоном (X, 318) формула, произносимая почитателями Сабазия во время мистерий, имела фригийское происхождение, причем мисты заучивали ее наизусть, не понимая смысла. при церемониях во время мистерий жрец или соответственно жрица совершали акт очищения (катарсис), при этом на них была надета небрида — характерное одеяние Диониса и его свиты. В связи с этим исследователи приходит к выводу, что «обнаруживается тенденция к идентификации Диониса и Сабазия, существовавшая не только у мифографов римского времени в эпоху наиболее широкого синкретизма. Как доказательство предлагаемой ими «идентификации» они привлекает в археологический материал, например, вотивные пластины из некрополя Ампурии в Испании, где в качестве паредра Сабазия представлен Дионис вместе с Диоскурами
Известно также, что Дионис под эпитетом «вождь, руководитель» официально почитался в Пергаме вместе с Сабазием, где ему был построен храм, служителями которого были назначенные царем жрецы . Ельницкий упоминает также о том, что, согласно Макробию (I, 18,11), на холме Зилмисос в Родопах существовало] круглое в плане святилище Сабазия, где он почитался как бюжество, идентичное Дионису
Стоит упомянуть и другой важный вопрос — о связях между отдельными памятниками с изображением Фракийского всадника и культом Сабазия, равно как и о создании синкретической формы Диониса-Сабазия. Эта форма восходит к фракийскому божеству, сложившемуся из слияния Диониса с Загреем. Кроме того, синкретизм этих божеств ясно проявляется в известном рельефе Фракийского героса из Мелника. Здесь он облачен в небриду, типичную для Диониса, а в отдельных случаях свойственную изображениям Сабазия, и носит короткую охотничью обувь. Фигура бога окружена лозами, снова уводящими нас в сферу атрибутов Диониса. Всадник держится за бородатого Пана — божество, входящее в фиас Диониса. Пан в свою очередь держит за хвост коня. В верхней части рельефа изображены силены — непременные участники свиты Диониса. Кроме того, самого коня Фракийского всадника ведет сатир, а под ногами коня изображена пантера — священное животное Диониса.
Весьма вероятно, что родиной его была Фригия. Не следует, однако, забывать, что многолюдный союз фригийцев был родствен в этническом отношении фракийцам, включая живших в Вифинии и Троаде. В двух регионах фригийцы веками жили в непосредственном соседстве с фракийцами, что способствовало взаимовлиянию этих народностей и в области религиозных представлений и верований. Поэтому в последнее время исследователи, наиболее осведомленные в этих вопросах, называют Сабазия фрако-фригийским божеством.
Тирс, по сути, представляет собой посох из тростника или гибкого дерева, увенчанный листьями плюща или виноградной лозы, который его последователи носят как эмблему Диониса.
Происхождение и значение
Именно в 430 г. вместе с Дионисалександром из Кратиноса слово тирсос появилось в греческой литературе, и именно мастера красной фигуры в начале V века ввели ее изображения в керамику. . Но тем, кто в Афинах действительно дал гражданство тирсу, был Еврипид со своими вакханками.которую он написал в 407 году при дворе Архелая, царя Македонии. Более того, тирс, по-видимому, происходит из фрако-македонских стран, как из-за своего имени, так и из-за своей роли дионисийской эмблемы. На это указывает не только фракийское происхождение оргиастического культа Диониса; именно на севере Фракии жили люди агафирсов, чьи древние, по-видимому, истолковывали название «те, кто сотрясает тирс», thursagetae ; именно в Македонии встречается имя Фирсиса , который, должно быть, имел такое состояние в Буколике, без сомнения, потому, что это был сельский гений процессии Вакха; именно из Македонии происходят Тиссады , которых, по-видимому, называли там Тиссады ., последовал за Дионисом в Дельфы; их имя, по-видимому, должно быть сближено с именем тирс, из которых тислос, тистос или тиссос были бы фрако-македонскими вариантами, промежуточными между классической греческой формой тирсос и параллельной латинской формой фустис .
Перенесенное таким образом в Дельфы, а затем в Элевсин вместе с другими экстатическими обрядами фракийского Диониса, ношение тирса, по-видимому, все еще сохраняло экзотический характер в Афинах, когда Еврипид сочинял своих «Вакханок» во славу нового Искупителя. и когда Аристофан высмеивал bakchôn thursadôan kai padôan. Использование тирса, как и самого его названия с его соединениями или производными, по-видимому, не стало обычным явлением до эллинистического периода.
До того, как тирс специализировался на обозначении дионисийской эмблемы, этот термин, по-видимому, применялся к любому длинному гибкому стеблю или гибкой ветви, на что указывает его этимологическое исследование; в Афинах это относилось бы более конкретно к тростнику, называемому нартексом , который фигурировал среди растений, посвященных Дионису [ Ферула ]. Этот тростник ( ferula communis L.), который достигает от 3 до 11 метров, с его правильными узлами и длинными поникшими листьями, которые начинаются от него, становится, после того, как он освободится от своей беловатой костной ткани, древесиной, столь же сухой, как и легкой, очень подходящей для испускания искр при трении. . Вот почему он прослыл той, в которой Прометей украл небесный огонь. В Элевсине мистики толпами несли огненный тростник, как свидетельствует пословица:
Narthekophoroi men polloi, Bakchoi de te pauroi
Кажется, что этот тростник таким образом стал в Афинах эмблемой Диониса, когда возрождение, которое орфизм из Фракии претерпел в своем культе, во времена Еврипида, привело к применению имени тирса к нартексу . Поэт использует эти два термина взаимозаменяемо в Вакханках , которые, согласно Схолиасте, несут thursous etoi narthekas . Тем не менее, они все еще отличались в поклонении. Так, на праздниках, посвященных триумфу Вакха в Индии, Атенеум изображает верующих, несущих сначала тиры вместо копий, затем нартексы и факелы. Вероятно, именно притвор имел в виду Плутарх, когда называл турсофорию.еврейский праздник кущей, который он сравнивает с праздником Диониса, праздник, на котором верующие шествуют вокруг хижин из ветвей, держа в руках лулаб, сноп из пальмовых ветвей, мирта и тростника, который Плутарх определяет как тирсос ; также о ветвях болотного растения он, должно быть, думает, когда изображает аргивян, вызывающих Диониса из воды, трубящих в трубы, спрятанные в тирсах. Это представление о ветке или тростнике вскоре исчезло, когда искусственные тирсы заменили естественные тирсы. Уже в стране своего происхождения тирсос , по-видимому, приобрел значение своего латинского корреспондента fustis., гибкий посох, а, с их стороны, безлистные стебли притвора служили тростями для стариков. Чтобы понять эволюцию тирса, необходимо показать, как виноградные лозы и плющ стали украшать то, что теперь является лишь древком, и как менялся сам этот стержень в зависимости от того, изображали ли его стеблем тростника или веткой сосна.
Сосна
В древнейшей форме, представленной расписными вазами, тирс представляет собой еще не обрезанный кустарник. Нижняя часть расширяется в туловище; этот ствол или, вернее, эта главная ветвь время от времени прерывается сучками; от него отходят две-три пары ветвей; эти ветви обозначены срединной линией, обрамленной с обеих сторон маленькими продолговатыми точками, имитирующими листья; такие же листья украшают конец ветки. Иногда облиственные ветки отрываются только из одной и той же точки .
Плющ и лоза
Для лозы не нужно настаивать. Для плюща помните, что так же, как есть Дионис BotrusМы знаем о Дионисе Киссе и о том, что фракийцы, чьи цари зовутся Кисеями , украшали свои щиты и шлемы плющом, подобно тирсам, которые Еврипид называет кисиной.. Уже в ионийской керамике гирлянды плюща и виноградных лоз ассоциируются с дионисийскими сценами; однако, за исключением коринфской амфоры, где обнаженный Дионис несет на плече огромную лозу, приходится спускаться к аттическим керамистам, чтобы увидеть, как лоза переходит из рамы картины в руки бога или его спутников. Две аттико-коринфские амфоры из Лувра могут отметить переход. На одном Дионис, увенчанный белыми лозами, с кантаросом в руке поворачивается к большой лозе, увитой красными и черными лозами; с другой, сидя, он хватается за ветвь виноградной лозы, посаженной перед ним. Эта ветвь, которую он вытащил, на киликсе середины шестого века, и иногда она несет всю ногу .